Академик архитектуры Сергей Устинович Соловьёв - зодчий и реставратор эпохи историзма

Опубликовано: Покровский собор в истории и культуре России: Материалы научной конференции, посвящённой 450-летию Покровского собора (12-14 октября 2011 г., Москва) / Отв. ред. Л.И. Лифшиц. М., 2013. С. 57-71.

Собор Покрова на Рву является одним из знаковых монументов русского искусства. Замышлявшийся как храм-памятник Казанскому взятию, он изначально занимал неординарное место в ряду построек допетровского времени, но девятнадцатое столетие, с его программным историзмом, сделало актуальным ещё один аспект бытования собора в пространстве отечественной культуры. В 1870 – 1880-е годы храм на Красной площади начали рассматривать в качестве образца национально-самобытного зодчества. Здания, в самую первую очередь всплывающие в памяти в связи со словосочетанием «русский стиль второй половины столетия», - Исторический музей в Москве и храм Воскресения Христова на Екатерининском канале в С.-Петербурге – в деталях и концепции декоративного убранства фасадов наглядно демонстрируют влияние авторитетного образца. А открыв опубликованный журналом «Зодчий» альбом конкурсных проектов того же Воскресенского храма, мы сможем убедиться в том, что архитекторы времени Александра III пытались творчески интерпретировать и объёмно-пространственную структуру собора Покрова на Рву (см. проекты А. М. Павлинова и В. А. Горностаева). Наконец, характерная для Покровского собора динамичная пирамидальная композиция, также как и система галерей и переходов у подножья объёма, обнаруживается в придворном Петропавловском храме Петергофа, выстроенном по проекту Н. В. Султанова и, несомненно, ставшем одним из центральных произведений историзма в России[1].      

Однако к исходу столетия сам Покровский собор оказался в угрожающем состоянии. Вопрос о реставрации или, как предполагалось первоначально, ремонте храма был поднят его причтом в 1889 году, ввиду ветхости сводов ризницы, грозившей их обрушением[2]. Любые строительные работы, затрагивавшие памятники архитектурной старины, в рассматриваемый период производились в Москве исключительно по согласованию, а то и при непосредственном участии Императорского Московского Археологического общества. Точнее – входившей с 1870 года в структуру общества Комиссии по сохранению древних памятников. Комиссия работала под председательством главы общества графини П. С. Уваровой, должность товарища (заместителя) председателя занимал К. М. Быковский. Членами Комиссии в разные годы были многие видные теоретики и практики искусства и архитектуры, увлечённые исследованием русской старины – А. М. Васнецов, Ф. Ф. Горностаев, И. П. Машков, А. Ф. Мейснер, Н. В. Никитин, И. С. Остроухов, А. М. Павлинов и другие. Был среди них и академик архитектуры, инспектор Строгановского училища технического рисования Сергей Устинович Соловьёв, который до ноября 1905 года исполнял обязанности секретаря Комиссии[3]. Подобно прочим профессиональным архитекторам в составе Комиссии, Соловьёв систематически осуществлял обследования архитектурных памятников как в Москве, так и за её пределами. В докладах и сообщениях, сделанных им на заседаниях Комиссии, фигурируют, в основном, шедевры, значительные как с исторической, так и с художественной точек зрения: Успенский и Архангельский соборы Московского Кремля[4], собор Покрова на Рву[5], Новоспасский, Чудов, Донской монастыри[6] и Китайгородская стена в Москве[7]. Некоторые из них ныне разрушены - как церковь Николы Большой Крест на Ильинке, обследованная Соловьёвым в 1904 году.

В истории реставрации Покровского собора 1890-х годов Соловьёву принадлежала отнюдь не рядовая роль. Она была ёмко охарактеризована в посвящённой памятнику работе А. Л. Баталова и Л. С. Успенской[8]. Опираясь на публикации конца XIX – начала ХХ века, можно подробнее восстановить некоторые детали этой реставрации.

В результате осмотра собора, проведённого специалистами Комиссии, обнаружилось, что угроза обрушения нависла не только над сводами ризницы, но и над другими важными в конструктивном отношении частями здания; многочисленные и глубокие трещины покрывали цоколи и фундамент. Также возникла необходимость замены обветшавшего покрытия глав собора. Работы начались в 1892 году под руководством академика Андрея Михайловича Павлинова, но продвигались крайне медленно по причине недостаточности финансирования. Руководство ИМАО дважды направляло ходатайства на Высочайшее имя о выделении необходимых средств. В первом случае, ещё в 1890 году, Дело о реставрации московского Покровского собора было передано в Святейший Синод, после чего обер-прокурор обратился в московскую городскую Думу с предложением рассматривать ремонт собора как внутригородское мероприятие, то есть финансировать его полностью из городской казны. На это последовало резонное возражение, что настоящий храм является не только московской святыней, но представляет собой памятник общегосударственного значения. В результате этой бюрократической полемики к моменту кончины императора Александра III в 1894 году вопрос так и не был решён, а значит, все ремонтные работы в Покровском соборе продолжали совершаться лишь благодаря энтузиазму заинтересованных лиц на скудные соборные средства[9].

Тем не менее, реставраторам удалось достичь впечатляющих результатов. В 1893 – 1894 годах был составлен первый в истории Покровского собора проект его научной реставрации, отразивший свойственное эпохе историзма понимание задач реставрационной деятельности. Вслед за Э. Виолле-ле-Дюком русские реставраторы отдавали приоритет категории «единства стиля»  памятника, ставя его, таким образом, выше категории подлинности[10]. Примеры такой реставрации были хорошо известны в Европе: достаточно вспомнить фасады собора Парижской Богоматери (Э. Виолле-ле-Дюк, Ж.-Б. Лассю, 1845 – 1870-е гг.) и церкви Санта Кроче во Флоренции (Н. Матас, 1857 - 1863). В качестве источников для воссоздания утраченных фрагментов при этом допускалось использовать стилистические аналоги, в чём скрывался, конечно, немалый риск. В Покровском соборе, в соответствии с этой же стратегией, были раскрыты пролёты аркады галереи и дверные проёмы внутри собора, некогда заложенные кирпичом, и восстановлено крыльцо в сторону Москвы-реки (по аналогии с выходящим на Красную площадь). Активно привлекался и разного рода изобразительный материал, который, впрочем, не обеспечивал достоверности в деталях. Тем не менее, стремление возвратить первоначальный облик памятника привело даже к решению восстановить малые главки у основания главного шатра, известные лишь по изображениям XVII века[11]. Хотя этот замысел остался не реализованным, он очень хорошо иллюстрирует суть метода стилистических реставраций.

Заслуживают внимания работы, произведённые внутри собора. Они коснулись прежде всего придела св. Василия Блаженного, всё убранство которого, включая раку святого, было заново создано А. М. Павлиновым и С. У. Соловьёвым. Стилевыми источниками для спроектированного Павлиновым резного иконостаса, по всей видимости, стала утварь церквей Архиерейского дома в Ростове Великом, исследованию которой Павлинов в своё время уделил много внимания.

После смерти А. М. Павлинова в 1897 году руководство работами возглавила специально созданная Строительная комиссия под председательством протоиерея К. И. Богоявленского, в которую вошли соборный староста А. А. Мошкин, священники Г. Виноградов и И. Кузнецов, а также академик архитектуры С. У. Соловьёв[12]. Из приведённого списка членов комиссии следует, что Сергей Устинович, будучи в ней единственным профессиональным архитектором, стал после смерти Павлинова фактическим руководителем реставрации. На этом этапе Соловьёвым была спроектирована сень над ракой Василия Блаженного. Особенность этого сооружения заключается в отсутствии традиционного шатра, от которого решено было отказаться, чтобы не загораживать росписи сводов[13]. Росписи придела исполнены в масляной технике также по эскизам Сергея Устиновича, воспроизводящим стиль мастеров Оружейной палаты XVII века[14].

Кроме того, Соловьёвым были тщательно обмерены главы собора, подлежавшие реконструкции (обмерные чертежи хранятся в ГНИМА). Руководствуясь принципом исторической достоверности, было решено демонтировать металлическое покрытие  главного шатра, появившееся в 1814 году[15]. При осмотре выяснилось, что изразцы, украшавшие главный шатёр, частично утрачены. Сохранившиеся детали было решено демонтировать и передать в Исторический музей, облицевав шатёр новыми, изготовленными в мастерской Строгановского училища[16], в точном соответствии с обветшавшими оригиналами. Предполагалась также вычинка кладки с заменой ветхих кирпичей на новые - стандартных размеров. Последнее считалось допустимым, поскольку в целом не влияло на форму шатра. Очевидное несоответствие цвета и размера старых и новых кирпичей должна была скрыть внешняя окраска собора, возобновление которой в первоначальном виде представляло отдельную проблему, поскольку справедливо было предположить, что за три столетия цветовое решение подверглось искажению. Вся эта программа действий, реализованная в Покровском соборе под руководством С. У. Соловьёва, ознаменовала собой переход от типичных для XIX столетия художественных «поновлений» к научной реставрации. Оставаясь в русле иконографического подхода, Соловьёву удалось создать базу для последующего исследования и реставрации собора Покрова на Рву.

В этой связи было бы нелишним хотя бы беглыми штрихами очертить портрет С. У. Соловьёва, являвшегося не только реставратором в узком смысле слова, но и одним из выдающихся московских архитекторов-практиков рубежа XIX – XX веков. Он представлял замечательный тип российского интеллигента дореволюционной России, который, не обладая высоким происхождением, сумел достичь значительного социального статуса, благодаря исключительно своей одарённости и неутомимости в деле культурного созидания. Сергей Устинович Соловьёв родился в Москве 15 (28 по новому стилю) августа 1859 года в московской семье мещанского сословия и был крещён в церкви Николы на Берсеневке. Рано лишившись матери, он воспитывался в доме деда в подмосковном Сергиевом Посаде. Ещё в детском возрасте Сергей знакомится с семейством Суховых, связанным с Училищем Живописи, Ваяния и Зодчества (там учился их старший сын). Очевидно, в этом знакомстве следует искать причину вступления Соловьёва на стезю искусства. Свидетельство из Московской Мещанской Управы от 28 августа 1873 года гласит об увольнении Сергея Устинова (Соловьёва) из мещанского сословия «для поступления по учёной части»[17]. Вынужденный после поступления в УЖВЗ переселиться в Москву, Соловьёв часто бывает у Суховых и даже временно живёт в их доме, разделяя досуг и увлечения молодых членов семейства. Впоследствии дочь Суховых Мария станет женой Сергея Устиновича, а младший сын Дмитрий Петрович - коллегой, помощником и нередко соавтором Соловьёва в его архитектурном творчестве. В послереволюционной истории Покровского собора Д. П. Сухову принадлежит выдающаяся роль, в течение более чем сорока лет он непосредственно занимался вопросами реставрации памятника.      

В годы учёбы С. У. Соловьёва штат преподавателей архитектурного отделения УЖВЗ состоял из видных представителей профессионального архитектурного сообщества, таких как Лев Владимирович Даль (акварель), Павел Петрович Зыков (архитектура), Алексей Протогенович (архитектура, орнамент, строительное искусство, строительные материалы, сметы) и Александр Протогенович (архитектура, перспектива, начертательная геометрия, теория теней) Поповы[18] и, наконец, Константин Михайлович Быковский, оказавший наибольшее влияние на формировании Соловьёва-архитектора. В лице К. М. Быковского молодой архитектор не только обрёл наставника в профессии; тёплые человеческие отношения между ними сохранялись до самой кончины старшего мастера в 1906 году.

Согласно установленному в УЖВЗ порядку, просуществовавшему до середины 1890-х годов, Малая серебряная медаль по окончании Училища предполагала получение выпускником звания неклассного художника; оставшись в Училище ещё на один год и выполнив соответствующую квалификационную работу по специальности, он удостаивался Большой серебряной медали, звания классного художника и чина XIV класса. Это была система, аналогичная существовавшей в петербургской Академии, и многие выпускники Училища довольствовались полученным званием и чином, обращаясь к архитектурной практике в качестве помощников своих старших коллег. Однако различие между УЖВЗ и ИАХ всё-таки было: только в Петербурге присуждались золотые медали, дававшие право на заграничную пенсионерскую командировку. Ощущая потребность в совершенствовании своих профессиональных знаний, Соловьёв, не добиваясь Большой серебряной медали в Москве, ______________________________________________________________________________________________________________________поступает на архитектурное отделение ИАХ в Петербурге. В этом он был не одинок. Завершить своё образование в стенах Академии и за границей стремились многие выпускники УЖВЗ, впоследствии прославившиеся - В. В. Суслов, Г. И. Котов, Р. И. Клейн, И. Г. Кондратенко, М. Т. Преображенский.

Учёба Соловьёва в Академии складывалась непросто: петербургский климат оказал пагубное действие на здоровье москвича. Болезнь лёгких (грудной катар) сделала невозможным длительное пребывание Сергея Устиновича в столице и даже вынудила его отложить на год своё участие в конкурсе на Большую золотую медаль[19]. Несмотря на эти затруднения, Президент ИАХ Великий князь Владимир Александрович отмечал «его отличные занятия и то, что он один из талантливейших и много обещающих учеников по архитектуре»[20]. Вершиной и итогом обучения в Академии стал проект «Великокняжеский загородный дворец на юге России, в гористой местности», выдвинутый Соловьёвым на соискание Большой золотой медали и победивший в этом конкурсе. В апреле 1884 года Сергей Соловьёв вместе с выпускником отделения исторической живописи Василием Смирновым[21] отбыли за границу в качестве пенсионеров ИАХ. Архивные документы (в том числе, письменный отчёт самого Сергея Соловьёва) позволяют реконструировать маршрут их европейского путешествия. В период с апреля по сентябрь пенсионеры посетили Германию, Францию, Бельгию, Англию; остальное время они провели в Италии, традиционно привлекавшей представителей художественной молодёжи со всей Европы[22]. Здесь Соловьёв выполняет большое количество архитектурных зарисовок, его внимание привлекают легендарные памятники Рима, Равенны, Пизы, Флоренции, Венеции, Генуи, Палермо и других исторических центров. Наблюдая творения различных эпох западного искусства и памятуя о наставлениях К. М. Быковского, Соловьёв должен был прийти к мнению, созвучному словам лидера отечественного историзма конца XIX века Н. В. Султанова: «Нет, не Италия и не Европа скажет новое слово в искусстве ‹…› От всей этой рассусаленной ремесленности, тесноты и скаредности мысль невольно переносится домой, на бесконечный простор, в нашу щедрую и безысходную бедность, к нашим простодушным художественным памятникам, и как ни первобытны и ни малы кажутся сравнительно с разными великанами искусства, вроде св. Петра и св. Стефана, наши Останкинские церкви и Рождества-Путинки, но я искренне верую, что они именно будут тем зерном горчичным, из которого вырастет у нас своё, новое искусство»[23]. В январе 1887 года Сергей Устинович обратился в Совет Академии за разрешением возвратиться в Россию и посвятить последний год четырёхлетнего пенсионерства осмотру архитектурных древностей старинных русских городов[24]. Такая программа пенсионерства, предполагавшая изучение отечественных памятников наравне с наследием европейской архитектуры, к этому времени была официально утверждена Советом Академии (§ 5 Инструкции для пенсионеров), но лишь для тех, кто становился пенсионером ИАХ с 1886 года. Таким образом, формально на Соловьёва эта инструкция не распространялась[25]. Вполне естественно, что руководство ИАХ нашло желание Соловьёва достойным поощрения, и летом 1887 года пенсионер посетил Владимир, Ярославль, Ростов Великий и Сергиев Посад[26]. В августе 1887 года в Ярославле проходил VII Археологический съезд, посвящённый проблемам сохранения и реставрации памятников ростово-ярославской земли. Поездка Соловьёва, хронологически совпадающая с этим событием, должна была значить для молодого выпускника Академии больше, чем обычная экспедиция по изучению памятников. Она явилась отправным пунктом его становления как приверженца «русской идеи» в зодчестве и обозначила выбор творческого кредо архитектора-археолога. Именно за графические работы, привезённые из Европы и поездки по России, классному художнику 1-й степени Сергею Соловьёву в ноябре 1887 года было присвоено звание Академика Архитектуры - одновременно с Л. О. Васильевым, Г. И. Котовым, А. Н. Померанцевым и А. Е. Трамбицким[27].

Конец 1880-х годов стал определяющим периодом в профессиональной и личной биографии мастера. Получив звание Академика архитектуры, С. У. Соловьёв возвращается в Москву, с которой будет связана вся его последующая жизнь. С начала сентября 1889 года по конец октября 1891 года он временно занимает должность участкового архитектора (вместо отбывшего по болезни А. А. Мартынова), после чего назначается на должность Московского Городского Архитектора, которую занимает до 1 сентября 1892 года[28].

Свою архитектурно-строительную практику Сергей Устинович начал ещё в годы учёбы в Академии. В 1882-м году, вынужденно, в связи с нездоровьем, находясь в Москве, он осуществляет строительство здания Торгового дома Заиконоспасского монастыря на Никольской улице по проекту своего старшего однокашника Михаила Преображенского. Являясь типичным образцом русского стиля, эта постройка словно предвосхитила выросшие позднее по соседству Верхние Торговые ряды А. Н. Померанцева. Находящиеся в том же архивном деле чертежи фасада, разреза и плана неизвестного четырёхэтажного здания, возможно, представляют собой наиболее ранний из дошедших до нас проектов Сергея Соловьёва[29]. Во второй половине 1880-х годов Соловьёв под руководством К. М. Быковского принимает участие в проектировании и строительстве Клинического городка на Девичьем поле для медицинского факультета Московского университета. Работа у Быковского, растянувшаяся на длительный срок (1887 – 1895), стала хорошей профессиональной школой для целой плеяды молодых архитекторов, среди которых, помимо Соловьёва, были З. И. Иванов, И. П. Машков, А. Ф. Мейснер[30].

В конце 1880-х годов Сергей Устинович начал свою педагогическую деятельность: с 1888 года он зачисляется младшим преподавателем архитектурных дисциплин в УЖВЗ, а на следующий год– старшим преподавателем в Императорское Строгановское Центральное училище технического рисования. В УЖВЗ Сергей Устинович, помимо архитектурной композиции, читает лекции по перспективе и основанный в 1891 году курс истории архитектуры. Последнее же назначение открывало стаж его государственной службы, которую Соловьёв начал в чине титулярного советника по званию академика. В начале 1890-х годов он разрабатывает и реализует проект реконструкции комплекса зданий на Рождественке, переданных Строгановскому училищу после переезда клиник Московского университета на Девичье поле. С 1 сентября 1892 года С. У. Соловьёв по ходатайству Директора Строгановского училища Ф. Ф. Львова был утверждён в должности Инспектора классов в чине коллежского асессора.

Ключевым событием московской жизни последнего десятилетия XIX века стали торжества, посвящённые Коронации цесаревича Николая Александровича в 1896 году. Церемония по традиции происходила в Успенском соборе Кремля, однако ареной торжеств должна была стать вся Москва, которая на время Коронационных празднеств как бы возвращала себе утраченный столичный статус. Хлопоты по праздничному убранству были возложены на Московскую городскую управу, а проектирование декораций и временных сооружений – поручено ведущим московским архитекторам, в числе которых фигурировал и С. У. Соловьёв. По его эскизам декораторами под руководством театрального художника Ф. Н. Наврозова были выполнены украшенные транспарантами декоративные башни и щиты на Большом Каменном и Москворецком мостах, мачты-флагштоки на Красной площади и в Замоскворечье[31]. Декоративное убранство мостов и Красной площади является самой ранней из известных на сегодняшний день работ С. У. Соловьёва в русском стиле.

Первое десятилетие ХХ века – это годы высшего расцвета творчества Соловьёва-архитектора. Он строит много и успешно, постройки именно этого периода относятся к лучшим его работам и принадлежат к национально-романтическому направлению. Наиболее ранней работой мастера в неклассических формах является храм Троицы Живоначальной для имения Е. А. Хомяковой в Терской области, спроектированный в формах грузинской архитектуры в 1895 году. На рубеже веков мастер проектирует и строит здание приюта им. митрополита Сергия, которое особенно интересно для нас присутствием явных отсылок к архитектуре собора Покрова на Рву. В частности, в облике домовой церкви, занимающей центральное место в композиции приютского корпуса, наличествуют щипцовые формы в завершении фасадов, алтарная часть увенчивается шатром с изразцовым декором. В последующих проектах благотворительных учреждений С. У. Соловьёв более уверенно развивает образную тему «Града Небесного», особенно в ансамбле подмосковной общины «Отрада и Утешение», апеллирующей к традиционной структуре средневекового монастыря с каменными стенами, Святыми воротами и монументальным пятиглавым собором. Одним из последних произведений, которое мастер, скончавшийся 22 сентября (6 октября) 1912 года не успел увидеть в завершённом состоянии, стала церковь Знамения в Кунцеве, исполненная в широко распространённом тогда византийском стиле, но, как всегда у Соловьёва, оригинально интерпретированном, лишённом  многословной детализации. Несмотря на эпизодическое обращение к стилистике франко-бельгийского модерна (собственный дом архитектора) и неоклассике (Аудиторный корпус Московских Высших Женских курсов и др.), можно заключить, что основная линия его творчества заключалась в поисках, которые находили основу в его деятельности как исследователя и реставратора.                 

Выше мы уже коснулись работы С. У. Соловьёва в Комиссии ИМАО. Следует добавить, что, наряду с руководством работами в Покровском соборе и выполнением текущих обследований памятников, он принял участие в исследованиях и реставрации крупнейшего Успенского собора Московского Кремля. Ещё летом 1881 года в соборе были начаты ремонтные работы, приуроченные к восшествию на престол императора Александра III. ИМАО в лице своего председателя графа А. С. Уварова и И. Е. Забелина приняло активнейшее участие в этих мероприятиях, затронувших, впрочем, только иконное убранство храмового интерьера. Архитектура собора осталась тогда вне поля зрения реставраторов[32]. Вопрос о неудовлетворительном состоянии Успенского собора вновь приобрёл важность в 1894 году в связи с подготовкой к Коронации следующего самодержца – Николая II. Причём на этот раз предметом основного внимания стала именно архитектура здания, которой было решено придать «исконный» вид. Один из эпизодов, связанных с Успенским собором, между прочим красноречиво свидетельствует о реставрационных взглядах Соловьёва. Важной задачей являлось раскрытие цоколя памятника, частично ушедшего в грунт за счёт повышения уровня Соборной площади, постепенно происходившего в течение нескольких столетий. В ходе одного из совещаний Комиссии С. У. Соловьёв выступил с инициативой открыть стены собора до самого основания и законсервировать образовавшийся котлован, оградив его решёткой, по примеру западноевропейских реставраций[33]. Предложение это тогда принято не было, а в 1896 году реставрационные работы в Успенском соборе приостановились. Позднее, в начале ХХ века, цоколь собора был открыт за счёт общего понижения уровня Соборной площади, выполненного по проекту И. П. Машкова[34]. Такое решение проблемы едва ли не стало оптимальным. Однако предложение Соловьёва характеризует его как сторонника активного освоения зарубежного опыта.

Это не должно казаться странным, несмотря на его увлечение поисками национально-самобытного языка в собственном архитектурном творчестве. Вспоминая о своём учителе, К. М. Быковском, Соловьёв специально подчёркивал, что тот был страстным почитателем и пропагандистом взглядов Э. Виолле-ле-Дюка. Русская и, в частности, московская архитектурная школа того времени не замыкалась в национальных границах, что естественно для того времени: европейская интеграция в XIX веке затронула практические все области жизни, и культуру в числе одной из первых. Историзм в России, не исключая и русского стиля, несомненно, был составной частью большого международного движения, общих черт внутри которого не меньше, чем различий. В России, как и за рубежом, грань между реставрацией и творчеством на этом этапе была ещё достаточно зыбкой и неопределённой. Памятники порой достраивались с целью достичь умозрительного стилевого единства и гармонии композиции, с другой стороны, опыт реставрации нередко напрямую влиял на облик новых построек в национальных формах. В стремлении связать художественные достижения прошлого с настоящим и будущим заключалась сама сущность историзма как творческой философии. Сергей Устинович Соловьёв представляет классический пример мастера историзма, в деятельности которого дар незаурядного архитектора-художника счастливо соединился с талантом исследователя и реставратора.

Вид собора Покрова на Рву (Василия Блаженного). Открытое письмо начала ХХ века

Сергей Устинович Соловьёв. Фото 1890-х гг.

Андрей Михайлович Павлинов. Фото 1880-х гг.

А.М. Павлинов, С.У. Соловьёв. Рака с св. Василия Блаженного и сень над нею. 1890-е гг. Современное фото 

А. М. Павлинов. Конкурсный проект храма-памятника на Екатерининском канале. 1882. Западный фасад. Зодчий, 1884

А. А. Парланд. Проект храма-памятника Воскресения Христова в С.-Петербурге. Утверждённый вариант. 1887 - 1889. Перспектива.

В. А. Горностаев. Конкурсный проект храма-памятника на Екатерининском канале. 1882. Поперечный разрез, план. Зодчий, 1884

Н. В. Султанов. Петропавловский храм в Петергофе. 1893. Западный фасад. Чертёж из книги Н. В. Султанова «Описание новой придворной церкви святых Первоверховных Апостолов Петра и Павла, что в Новом Петергофе» (СПб., 1905)

С. У. Соловьёв. Корпус Приюта им. митрополита Сергия с домовой церковью прп. Сергия Радонежского. 1899 – 1901. Фото начала ХХ века, ГНИМА

---

[1] См.: Савельев Ю.Р. Николай Владимирович Султанов. Портрет архитектора эпохи историзма. СПб., 2009. С. 134. 

[2] [О реставрации собора Василия Блаженного. Тезися доклада С. У. Соловьёва в изложении Н.В. Некрасова] // Искусство и художественная промышленность. 1899, № 6, С. 507.

[3] Императорское Московское археологическое общество в первое пятидесятилетие его существования (1864 – 1914 гг.). Т. II. Под ред. гр. П. С. Уваровой и И. Н. Бороздина. М., 1915. С. 336.

[4] Соловьёв С.У. Доклад об осмотре Большого Успенского собора 8 мая 1895 г. // Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников Императорского Московского археологического общества. Т. XVII. М., 1900. С. 349 - 350.

Соловьёв С.У. Сообщение об осмотре царских гробниц в Архангельском соборе // Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников Императорского Московского археологического общества. Т. XX, в. 1. М., 1904. С. 71.

[5] Соловьёв С.У. О реставрации Покровского Василия Блаженного собора // Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников Императорского Московского археологического общества. Т. XVIII. М., 1901. С. 188 - 196.

Соловьёв С.У. Отчёт об осмотре Покровского Василия Блаженного собора, произведённом совместно с К. М. Быковским, И. П. Машковым, А. А. Потаповым и В. И. Сизовым // Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников Императорского Московского археологического общества. Т. XIX, в. 2. М., 1901. С. 23, 28; Т. XIX, в. 3. М., 1902. С. 20 - 21; Т. ХХ, в. 2. М., 1904. С. 123.

Быковский К.М. Доклад об осмотре совместно с А. И. Кирпичниковым и С. У. Соловьёвым предполагаемых работ в палатке собора Василия Блаженного // Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников Императорского Московского археологического общества. Т. XVIII, в. 1. М., 1901. С. 280. 

[6] Соловьёв С.У. Доклад об осмотре Новоспасского монастыря в Москве // Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников Императорского Московского археологического общества. Т. XVII. М., 1900. С. 332.

Соловьёв С.У. Доклад об осмотре предполагаемых работ в Богородичном приделе Чудова монастыря // Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников Императорского Московского археологического общества. Т. XIX, в. 1. М., 1901. С. 8.

Быковский К.М. Доклад об осмотре ризницы Донского монастыря с А. И. Кирпичниковым, А. А. Потаповым и С. У. Соловьёвым // Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников Императорского Московского археологического общества. Т. XIX, в. 3. М., 1902. С. 20.   

[7] Быковский К.М. Доклад об осмотре Китайгородской стены с С. У. Соловьёвым и З. И. Ивановым 7-го января 1899 г. // Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников Императорского Московского археологического общества. Т. XVIII, в. 1. М., 1901. С. 285.

[8] Баталов А.Л., Успенская Л.С. Собор Покрова на Рву (Храм Василия Блаженного). М., 2006.

[9] Некрасов Н.В. К реставрации храма «Василия Блаженного» в Москве // Русские ведомости, 13 сентября 1912.

[10] Рыцарев К. В., Баталов А. Л. Профессиональные позиции русских и зарубежных архитекторов-реставраторов // Памятники архитектуры в дореволюционной России. Очерки истории архитектурной реставрации. Под общей ред. А. С. Щенкова. М., 2002. С. 294. Характерно, что в Западной Европе такие «стилистические реставрации» на исходе XIX в. уже отошли в сферу истории и были вытеснены сознанием ценности подлинности памятника, пусть даже сохранившегося фрагментарно.

[11]Щенков А.С. Практика реставрационных работ. 1890 – 1917 гг. // Памятники архитектуры в дореволюционной России. Очерки истории архитектурной реставрации. М., 2002. С. 397.

[12] Баталов А.Л., Успенская Л.С. Там же.

[13] Щенков А.С. Указ. соч. С. 398.

[14] Щенков А.С. Там же.

[15] Там же.

[16] Соловьёв С.У. О реставрации Покровского Василия Блаженного собора // Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников Императорского Московского археологического общества. М., 1901. Т. XVIII. С. 194.

[17] Там же. Л. 5.

[18] Там же. С. 37 – 38.

[19] РГИА. Ф. 789. Оп. 10. Ед. хр. № 151. Л. 13, 23.

[20] Там же. Л. 26.

[21] Василий Сергеевич Смирнов (1858 - 1890), так же как и С. У. Соловьёв, был выучеником УЖВЗ, где его наставником являлся В. Г. Перов. Талантливый и трудоспособный живописец, он рано ушёл из жизни (32 лет), оставив, однако, ряд заметных произведений исторического жанра - «Князь Михаил Черниговский перед ставкой Батыя» (1883, ГТГ), «Смерть Нерона» (1888, ГРМ), «Утренний выход византийской царицы к гробницам своих предков» (1889-1890, ГТГ).

[22] РГИА. Ф. 789. Оп. 10. Л. 126 об., 127. С сентября 1884 г. Соловьёв останавливается в Венеции, в январе 1885 перебирается во Флоренцию, в мае возвращается в Венецию, в сентябре - вновь во Флоренции; с января 1886 г. он надолго остаётся в Риме, проживая в Российском посольстве.

[23] РГАДА. Ф. 1287. Оп. 1. Ед. хр. 1660. Л. 34 (Цит. по: Савельев Ю.Р. Николай Владимирович Султанов. Портрет архитектора эпохи историзма. СПб., 2009. С. 36).

[24] РГИА. Ф. 789. Оп. 10. Ед. хр. №  151. Л. 71, 71 об., 72, 72 об.

[25] РГИА. Там же. Л. 71 об.

[26] РГАЛИ. Ф. 1956. Оп. 4. Ед. хр. № 12: Машков И.П. Второе двадцатилетие московских архитектурных организаций 1897 – 1917 гг. (биографические очерки). Л. 19 - 20.

[27] ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 1. Ед. хр. № 516. Л. 3 об.

[28] ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 45. Ед. хр. № 17407. Л. 7 об, 8.

[29] РГИА. Ф. 835. Оп. 1. Ед. хр. 432. Л. 3.

[30]Бранденбург Б.Ю., Татаржинская Я.В., Щенков А.С. Архитектор Иван Машков. М., 2001. С. 12.

[31] ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 54. Ед. хр. № 323. Л. 24, 24 об, 25.

[32] Вздорнов Г.И. История открытия и изучения русской средневековой живописи. XIX век. М., 1986. С. 145.

[33] Быковский К.М. Доклад о реставрации Большого Московского Успенского Собора, произведённый согласно заключениям Императорского Московского Археологического общества. М., [1896]. С. 8.

[34] Бранденбург Б.Ю., Татаржинская Я.В., Щенков А.С. Архитектор Иван Машков. М., 2001. С. 82.